Н е то чтобы мне нравился этот ресторан, но другого в округе нет, — разводит руками Александр Комаров, президент компании Киевстар, крупнейшего мобильного оператора в стране. По его инициативе мы встречаемся в ресторане японско-перуанской кухни Ronin на столичной Лукьяновке. В ста метрах за углом — головной офис компании, которой Комаров руководит уже больше года.
— А какой ресторан вам нравится? — спешу поинтересоваться я.
— Я очень скучаю по домашней кухне, — неожиданно признается Комаров и объясняет: график его работы таков, что большую часть времени он ест в заведениях общепита.
— Иногда жена мне говорит на выходных: «А давай сходим куда‑нибудь?», а я в этот момент очень хочу остаться дома, — улыбается он.
Впрочем, развитием киевской ресторанной культуры топ-менеджер доволен. Гораздо более богатый казахский мегаполис Алма-Ата — прежнее место работы Комарова — по части разнообразия и качества ресторанов Киеву уступает, уверяет он.
— Меня даже не столько разнообразие киевских ресторанов поражает, сколько их наполняемость и средний чек. Он почему‑то во много раз больше среднего чека за пользование мобильной связью! — шутит топ-менеджер.
Комаров — киевлянин и выпускник КПИ. До прихода в телекоммуникации занимался маркетингом. Однако в украинское подразделение телекоммуникационного гиганта Veon [ему принадлежат Киевстар и еще ряд мобильных операторов постсоветского пространства] он пришел, сделав неожиданный географический разворот — став в 2015 году CEO Beeline Казахстан. Спустя три года Комаров возглавил Киевстар, сменив на посту топ-менеджера Петра Чернышова. Вначале — в качестве и. о. президента, а с декабря 2018 года — как полноправный президент компании.
Мы решаемся сделать заказ. Комаров выбирает суп с морепродуктами, я — тыквенный суп с креветками, дополняя заказанные блюда кофе.
В конце октября на Мариупольском инвестиционном форуме четыре мобильных оператора страны — Киевстар, Vodafone, lifecell и Интертелеком наконец‑то договорились о бесконфликтном разделе радиочастот между собой, а также подписали совместный меморандум с амбициозным обещанием покрыть почти всю Украину скоростным мобильным интернетом.
— Сколько компании Киевстар стоит покрыть страну интернетом и как скоро это произойдет? — предлагаю я сразу перейти к делу.
— Зрелищного превращения страны за ночь в цифровую державу точно не будет, тем более начинаем мы не с пустого листа, — отзывается Комаров.
Он объясняет, что у Киевстара и так существует собственный пятилетний план инвестиций в технологии, который заканчивается на уровне покрытия интернетом 80% населения Украины. Подписанный меморандум лишь ускоряет этот процесс и устанавливает более амбициозную границу в 90% покрытия страны и национальных магистралей. Тут же Комаров замечает: вот эта задача будет стоить каждому оператору дополнительных 3−5 млрд грн.
— Сегодня Киевстар уже покрывает до 74% населения страны, 9 тыс. населенных пунктов, из которых 90% — это небольшие города и села, и через год мы планируем увеличить эту цифру до 85%.
Тут же он оговаривается: покрытие интернетом национальных дорог — отдельный случай: он требует других, значительных инвестиций, а срок его окупаемости превышает 10 лет.
— Какие еще задачи ставит перед вами «государство в смартфоне»? — интересуюсь я.
— На самом деле немного, но и без нас никуда, — улыбается в ответ мой собеседник.
Отпивая кофе, он начинает говорить о том, что «роль мобильных операторов — строить коммуникационную автостраду»:
— Чем лучше мы ее построим, тем больше там будет ездить машин. Вокруг этих машин и дорог вскоре будет выстраиваться новая цифровая экосистема, а это уже возможности для множества бизнесов.
— Продолжая вашу метафору с автострадами: по хорошим автострадам ездит много машин, но зарабатывают на них придорожные заправки и рестораны. Вам не обидно, что на амортизации вашей инфраструктуры зарабатывают другие? — задаю я вопрос, пока официант расставляет на столе тарелки.
— Конечно, это наш главный риск — превратиться в инфраструктурный бизнес, — признает мой собеседник, пробуя суп. — Никто из мобильных операторов от таких перспектив не в восторге.
Умение создавать и продавать клиенту дополнительные ценности от пользования мобильным оператором он называет одной из главных своих задач на посту президента компании.
— А что планируете продавать вы? — интересуюсь я, заглядывая и в свою тарелку.
— Анализ Big Data, больших данных, которыми мы располагаем, — охотно реагирует Комаров.
Тут же он оговаривается, что в Украине рынок больших объемов данных пока находится в зачаточном состоянии. А потому продавать на нем ресурсоемкие и дорогие технологии интернета вещей, автотрекинга или циклов рутинной миграции населения пока сложно.
— С одной стороны, нет заказчика на такую услугу. Пока мало кто из украинских предпринимателей понимает, что можно делать с такими объемными данными, в отличие от, например, США или Японии, где прибыль мобильных операторов от таких продуктов — до 20% от их общего дохода. С другой стороны, мы сами как оператор еще не можем решить проблему последней мили — как упаковать свои большие данные в удобную для клиента форму, — поясняет Комаров.
Тем не менее он делится амбициозными планами уже в последующие два-три года зарабатывать на анализе данных до 100 млн грн.
— Сейчас большинство читателей, вдохновленных Ювалем Ноем Харари, спросили бы вас: а что с персональными данными? Вы и, пожалуй, ПриватБанк — наибольшие держатели персональных данных граждан Украины. Если придется, вы поможете государству строить цифровую диктатуру или помешаете? — улыбаюсь я.
— Мы к цифровой диктатуре вообще никакого отношения не имеем, — улыбается в ответ Комаров.
М ы заканчиваем с супом, и я предлагаю собеседнику перейти к вопросу, который интересует большинство абонентов Киевстара, — тарифам.
— Сколько сегодня должен стоить мобильный интернет в стране? — начинаю я издалека.
— Ну давайте возьмем средний чек за пользование мобильными услугами по стране — это 69 грн в месяц, стоимость двух чашек кофе в столице, — оживляется Комаров. — С такими расходами мы плетемся в мировом хвосте. Раньше мы были третьими с конца по дороговизне мобильных услуг, а с начала 2019 года поднялись до 11‑го места. При том что по уровню ВВП на душу населения Украина где‑то в середине списка, а совсем не в его конце.
— То есть сейчас мы страна очень дешевой мобильной связи? — уточняю я.
— Выходит, что да. Например, житель европейской страны тратит на услуги связи и мобильного интернета больше 10 евро, житель Казахстана — около 6 евро, а украинец — в среднем 3 евро, — пожимает плечами Комаров.
— В связи с этим у Киевстара сейчас едва ли не самые дорогие тарифы на рынке?
— Этот перекос, который я вам только что описал, как‑то нужно убирать, — решительно отвечает Комаров.
Он объясняет рост тарифов закономерным ростом рынка потребления мобильного трафика, высокими инвестициями в развитие инфраструктуры и качество связи.
— Люди хотят качественную связь и интернет как в городе, так и за его пределами, но они недовольны растущими тарифами. Чем‑то приходится жертвовать, и жертвовать качеством мы не намерены, — резюмирует топ-менеджер.
О фициант собирает тарелки, мы заказываем еще кофе и переходим к другой теме — разности жизни и потребления мобильных услуг в Украине и Казахстане, где мой собеседник провел три года.
— Есть, конечно, много различий между странами, но есть и сходства, — с удовольствием включается в беседу топ-менеджер.
Он рассказывает, что и Украину, и Казахстан отличает заметное преобладание голосовых услуг.
— У нас в Украине потребление голоса по цифрам ближе к Азии, чем к Европе. С другой стороны, дистанция по отношению к власти и уважение к старшим у казахов заметно больше, — сравнивает он.
Все это, рассказывает Комаров, добавляет звонков и цифровых выражений вежливости в казахской культуре, а также влияет на миграцию населения.
— Примерно одинаковый процент казахов и украинцев учится за рубежом, но казахов после обучения возвращается домой намного больше, для них важно поддержать род и семью, — приводит пример Комаров.
Кроме того, Казахстану свойственна сезонная трудовая миграция: жители соседних Узбекистана и Кыргызстана приезжают сюда на заработки, что также является фактором для мобильного оператора.
— А украинская трудовая миграция за пределы страны мобильными операторами ощущается? — уточняю я.
Комаров в ответ рассказывает, что за последние несколько лет мобильный трафик из Польши в Украину вырос в семь раз. А украинским операторам такая динамика позволяет требовать от своих польских и других коллег из ближнего зарубежья включать Украину в их предоплаченные пакеты.
— И все же где вам работается лучше — в Украине или Казахстане? — предлагаю я подвести итог сравнительным упражнениям.
— В Казахстане мне работалось спокойнее, а в Украине — интереснее, — после секундной заминки отвечает топ-менеджер.
— Раз цифра так активно проникает в жизнь украинцев, то стоит ли нам ожидать появления 5G в перспективе нескольких лет? — предлагаю сменить тему я.
— Для Украины экосистема самоуправляемых автомобилей на дорогах — это перспектива скольких лет? — в ответ спрашивает Комаров у меня. — У нас ведь еще и дорог нормальных не построено, а именно в таких проектах, как самоуправляемый транспорт, затребован стандарт 5G. Можем ли мы за пять лет построить цифровую инфраструктуру под такую задачу? Конечно можем. Но ни потребности, ни заказчика, ни инфраструктуры в стране нет.
Понимая, что обед подходит к концу, я интересуюсь, как отдыхает президент Киевстара.
— Я много путешествую и по работе, и для отдыха. Кстати, сразу могу сказать, что по качеству связи в сравнении с той же Европой Украина находится в очень неплохой форме. Там, где многие страны развивались органически, мы ворвались и выросли буквально за пару лет, — с заметной гордостью констатирует он.
— И все же об отдыхе, — напоминаю я.
— А вот отдыхать я люблю в горах, — улыбается Комаров. — Люблю непрофессиональный хайкинг, когда ты живешь в отеле и за день можешь прогуляться на расстояние до 10 км в разные стороны. Это очень хорошо переключает.
— А еще в горах плохо работает мобильная связь, — подначиваю я.
— Кстати, да. А еще в горах мало людей. Где же, как не там, мне отдыхать? — искренне соглашается мой визави.
