НВ Бизнес публикует основные тезисы, которые касаются бизнеса, из первого после катастрофы в Иране интервью Евгения Дыхне, президента авиакомпании Международные авиалинии Украины (МАУ), которое он дал сайту LB.ua.
Рано утром, я уже почти не спал, услышал виброзвонок на телефоне. Было 5:45 утра или около того. Звонил мой коллега, руководитель Департамента IT авиакомпании, он также узнал от коллеги — тот находился в США, там был день и информация уже прошла в местных СМИ.
Узнав о трагедии, я начал действовать по регламенту.
Я начал напрямую контактировать с Алексеем Даниловым (глава СНБО) и Вадимом Пристайко (глава МИДа). Это были мои основные контакты. Потом они дали для коммуникации по различным вопросам юристов.
На определенном этапе на контакте появился Кирилл Тимошенко из Офиса президента. Появилось согласование совместных действий с Офисом президента.
…
Все диалоги, которые у меня возникали с представителями власти, касались только организационных вопросов. Публичную позицию мы никогда не обсуждали. Даже вопросов о том, что кому мы говорим не было.
На брифингах и даже сейчас — вам во время интервью — я говорю не все. Мы находимся в очень сложном юридическом процессе по многим факторам — это страховой процесс, процессы компенсации авиакомпании, лизингодателям и так далее. Эти процессы будут длиться годами. Тем более, пассажиры у нас предварительно из семи юрисдикций — предстоят очень сложные процессы. Поэтому каждое мое слово, как руководителя компании, что бы я ни сказал, может быть в конечном счете использовано против интересов компании.
Был звонок от Игоря Валерьевича с соболезнованиями. Все. С Ароном Сергеевичем (Майбергом — ред.) я был на связи в режиме переписки. Его не было в Украине, мы не могли говорить голосом — у него были проблемы со связью. Я советовался с ним, как с председателем наблюдательного совета, по многим вопросам, особенно связанными с юридическими аспектами.
То, что Америка для своих бортов закрыла воздушное пространство — чистая формальность, они туда и так не летали. В оценке любого происходящего события мы больше ориентированы и имплементированы в европейские нормы по нормативам требований к авиационной безопасности и управлению гражданской авиацией.
… Авиакомпания не должна принимать подобные решения (самостоятельно прекращать полеты — ред.). Она выполнила все необходимые требования по соблюдению безопасности.
(Решение о запрете полетов должна принимать) Госавиаслужба страны… Того пространства, которое является потенциально опасным для полетов.
Моя цель прихода в МАУ была как раз связана с тем, что компания требовала изменений, нужен был кризис-менеджмент.
Мы понимаем, что наша модель должна быть другой, мы должны очень эффективно работать, потому что мы входим в эру очень жесткой конкуренции с лоукост компаниями.
Мы понимаем, что смысл лоукоста — это низкие затраты, то, чего тяжело добиться украинской компании. Мы работаем в условиях украинских реалий: переплачиваем за топливо, уплачиваем акцизы, НДС за что надо и не надо, не имеем достаточно конкурентных условий с иностранными компаниями, не имеем доступа к дешевым деньгам, а в данный момент вообще к кредитованию. По тем ставкам, по которым сегодня кредитуют в Украине, могут кредитоваться только сумасшедшие. В рентабельности авиационного бизнеса с 2% маржинальности, знаете, невозможно идти в кредитование под 20%.
К оценке коммерческих вопросов мы еще не приступали. У нас есть коммерческий отдел, который уже наверняка над этим думает, оценивают предложения, делает расчеты, но приниматься решение будет чуть позже.
Нам нужно сохранить компанию. Я работаю в компании МАУ, я не работаю у акционеров. То есть меня устраивает формат сохранения компании. Любой.
Они точно адекватные. Однозначно. Более того, компания давно перешла на работу с разными тарифными группами. Она в процессе поиска своего места между классической сетевой компанией и лоукостами, которые, даже не летая по тому же маршруту (мы летаем параллельно с Lufthansa), определяют тренд цены на рынке.
